"Первые дни по смерти тирана (говорит Римский Историк) бывают счастливейшими для народов: ибо конец страдания есть живейшее из человеческих удовольствий. Но царствование жестокое часто готовит царствование слабое: новый Венценосец, боясь уподобиться своему ненавистному предшественнику и желая снискать любовь общую, легко впадает в другую крайность, в послабление вредное Государству".
Так Николай Михайлович Карамзин переходит в своей "Истории государства Российского" от рассказа о диком царствовании Ивана Грозного к повествованию о правлении Федора Иоанновича, затем Годунова, а затем о Смутном времени.
Логика понятна — тиран правит ужасно, но если дать после его смерти слишком много свободы, то начнется хаос. Вроде бы все действительно так — Грозный несколько десятилетий глумился над своими подданными всеми возможными и невозможными способами, 25 лет вел Ливонскую войну, истощил ресурсы страны и ничего не добился, залил страну кровью во время опричнины, практически уничтожил Великий Новгород — и ничего не происходило, никаких волнений, выступлений.
Но вот на престол вступает слабый Федор Иоаннович, за ним более мудрый и хитрый, но замаранный (по крайней мере в глазах Карамзина) убийством царевича Дмитрия Годунов, — и вот уже появляется один Самозванец, второй, третий, приходят поляки, шведы, государство оказывается практически разваленным и уничтоженным.
Для Карамзина, чьим идеалом правителя был Иван III — самодержавный, но разумный государь, — такое развитие событий вполне понятно. Самодержавие зашаталось при неспособном управлять Федоре, было скомпрометировано при Годунове — и вот результат.
В общем-то похожие вещи говорили (и продолжают говорить) и про перестройку — вот, жили мы в СССР, может быть и не слишком процветали, но жили спокойно (дальше начинается: колбаса была 2 рубля 90 копеек, хлеб и молоко не дорожали, дружба народов процветала, мы вообще не знали, кто какой национальности, все были равны), а потом пришел Горбачев, ввел свою гласность, начал перестройку - и вот уже Советский Союз развалился, люди начали убивать друг друга, бандитизм процветает, национальные конфликты повсюду, лихие девяностые — ужас-ужас!
Опять выглядит логично. Но вообще-то, можно повнимательнее присмотреться к Смутному времени и понять, что произошедший в начале XVII века социальный взрыв во многом был вызван как раз разорением страны, произошедшим при Грозном, и усилением деспотической власти. И даже закрепощение крестьян, которое вроде бы начал Годунов, понадобилось потому, что надо было расхлебывать кашу, заваренную Иваном Васильевичем, и не позволять крестьянам убегать из разоренных мест.
И во время перестройки все развалилось не потому, что Горбачев был такой слабенький, а потому что до этого колбаса была 2-90 и ее даже кошки не ели, а хлеб и молоко не дорожали, но зато в колхозах жрать было нечего и работать никто не хотел, а дружба народов в стране, где десятки народов были депортированы — это вообще какой-то нонсенс.
Это я все к тому, что сегодня, в день смерти (или объявления о смерти) одного из самых гнусных и кровавых тиранов ХХ века, в тот день, который лагерники называли "Великий Сдэх", когда умер тот, кто уничтожил миллионы жителей своей (и не только своей страны), кто приказывал расстреливать детей с 12-летнего возраста и пытать арестованных, кто заморил голодом миллионы крестьян и искорежил всю экономику, кто сделал все возможное, чтобы СССР проиграл войну, и только вопреки ему удалось ее выиграть, — в этот день надо лишний раз вспомнить, что этот вурдалак все еще похоронен на главной площади нашей страны — и исходящие из этой могилы гнусные миазмы по-прежнему придают силы спецслужбам, из-за которых у нас жизни нет.
И подумать о том, что "конец страдания есть живейшее из человеческих удовольствий", а то, что происходит потом — это обычно продолженные следствия предыдущей кровавой эпохи — иногда их приходится расхлебывать в течение многих десятилетий. Надеюсь, когда-нибудь расхлебаем.
! Орфография и стилистика автора сохранены
