Как антисемитизм и гомофобия для меня всю жизнь являются решающим минусовым маркером, точно таким же маркером, не зависящим собственно от моей национальности, является сейчас отношение к страданиям крымских татар.
Демонстративное равнодушие, как и просто неинтерес, для меня – объективный показатель качества личности. Это касается и чиновников, и политиков, и журналистов, и художников (в любом смысле), и вообще людей, не знакомых или непосредственно меня окружающих. Пока этот мученический, честный, мирный и отважный народ не станет свободным, я буду судить людей по крымскотатарскому счету.
Прошу всех понять меня. В другое время, может, было бы и иначе, но сейчас для меня – война. И все остальное, мне кажется, глубоко вторично. Крымские татары в Крыму, сопротивляющиеся оккупации, как и несломленные люди Донбасса, входят в ряд первичных переживаний. И я уверен: отношение к страданиям этих людей должно быть первично не только для какого-то Муждабаева, которого можно и не знать и не уважать. Защита крымских татар и всех невинных жертв российской агрессии первична и для украинцев, и для Украины как государства, и для всех в мире, кто понимает, как опасен и безнравственнен русский рейх. И как важно, борясь с ним, правильно расставлять приоритеты.
Я всю жизнь буду завидовать талантливейшей и мудрой Севгиль Хайретдин-кызы Мусаева, потому что это сказал не я: "Всё начнется с Крыма, и всё Крымом закончится". Донбасс – это прямое следствие Крыма. И прежде всего Донбасс – это люди, переломанные судьбы которых стали людоедским разменом в торге, навязываемом нам и всему миру Россией и проводниками её политики в Украине.
Севгиль так права! Считаю, что, будучи человеком и с разумом, и с сердцем, невозможно этого ясно не понимать. И не вести себя соответственно. А меня сейчас интересуют только люди с умом и сердцем. Для других ни времени, ни моих душевных сил нет. Встретимся после войны.
* * *
Один близкий товарищ из Москвы дал понять, что ему неприятно читать мои посты о преследованиях крымских татар и безразличии к этому российского общества. Собственно, это дают сейчас понять многие, хотя бы молчанием. Печально, но я умом понимаю, что это норма. Людям с синдромом навязанного бессилия свойственно "окукливаться", замыкаться исключительно на себе. Психика отторгает саму мысль об изгоях, не хочется представлять себе плачущих детей, униженных взрослых, безнадежные глаза стариков. Они рефлекторно кажутся чужими, далекими. Думаете, году в 1935-м в Германии что-то было иначе? И мировая война, и "окончательное решение еврейского вопроса" казались невероятными.
! Орфография и стилистика автора сохранены
