В апреле 2011 г. журнал "The New Times" опубликовал интервью Алексея Навального. В заглавие была вынесена цитата из слов оппозиционера: "Я думаю, власть в России сменится не в результате выборов". Сейчас таким прогнозом мало кого удивишь, а тогда, до событий 2011-12 гг. давать прогнозы о революционном сценарии решались немногие. Навальный решился. И оказался прав. "Противостояние коррумпированной верхушки и широких народных масс", которое он предрекал, началось.
И вот сентябрь 2013 г., Навальный выступает на митинге своих сторонников после того, как у него украли голоса на выборах, нарисовав победу Собянина в первом туре. "В России — говорит он — родилось настоящее, большое политическое Движение, которое представляет интересы большинства, которое может идти на выборы с конструктивной программой и готово побеждать на этих выборах. И мы — это политическое движение!". Навальный говорит, что жечь файеры и переворачивать машины сегодня не надо. Может быть когда-нибудь потом. А сегодня можно идти по домам. Ведь теперь ему точно известно, что делать дальше: надо лишь "превратить нашу политическую машину, которую мы создали на этих выборах, в машину, в паровой каток, который раздавит "ЕР".
Что ж, это выбор. Электоральная машина вместо призыва "ночевать на асфальте". Я знаю другого лидера оппозиции, сегодня уже несколько поблекшего, но 20 лет назад смотревшегося очень перспективно, который тоже когда-то сделал такой выбор. "Я призываю вас сохранять спокойствие, сдержанность, не поддаваться на провокации, не выходить на улицу, в митингах и забастовках не участвовать" — говорил 2 октября 1993 года, накануне бойни у стен Белого дома, Геннадий Андреевич Зюганов. Он тоже хотел создать электоральную машину и, главное, создал ее. Да еще какую! Через три года он получил самую большую фракцию в Думе, потом его партия привела к власти губернаторов в доброй половине регионов России, а в 1998 г. она, фактически, сформировала правительство Примакова-Маслюкова. Так что в 2004 г. Зюганов спокойно утверждал, что "Мне нечего стыдиться за мое поведение в те трагические дни... Я боролся за партию, которая только-только возрождалась. Она была выведена из-под ельцинского удара и смогла участвовать в дальнейшей политической жизни".
Как мы все знаем, эта партия здравствует и по сей день, имеет депутатский корпус и замечательно себя чувствует.
Алексей Навальный отличается от Геннадия Зюганова. И по взглядам, и по социальному происхождению, и по имиджу. Но сегодня он подал заявку на то, чтобы создать новую, на этот раз "либерально-националистическую КПРФ". Потому что главная функция КПРФ на протяжении двух десятилетий была не в том, чтобы отстаивать социалистическую идею и социальные права трудящихся (хотя она их как-то отстаивала, как Навальный борется с коррупцией и пропагандирует национал-либеральные взгляды), а в том, чтобы улавливать и канализировать социальный протест. Хотя, наверное, в начале большинству ее лидеров казалось, что их хитрая стратегия "электоральной машины" — это кратчайший путь к власти.
Сегодня только путинская администрация может выдавить Навального обратно в лагерь "непримиримой" оппозиции, если откажется рассматривать его в качестве полноправного участника легального политического процесса. Поступит ли она так, я прогнозировать не берусь, поскольку зачастую там принимаются исключительно идиотские решения. Но без сомнения, в интересах властей подписать предложенный контракт: обеспечить сторонникам Навального регистрацию партии и предоставить ей возможности вести агитационные кампании и участвовать в выборах, потребовав взамен отказа от радикальных уличных действий, направленных на "свержение власти". Мирные, технически совершенные и оптимистические митинги — да. "Майданы" — нет.
Понятно, что получит власть. Она канализирует значительную долю протестного актива в "конструктивное русло" борьбы за проценты на выборах, окончательно изолирует "радикальное крыло" протестного движения, а также найдет, наконец, место и для самого Навального. Яркий оппозиционер-либерал, пусть даже с популистской риторикой, он займет в электоральном ландшафте определенную нишу, но не получит поддержки большинства. Более того, с каждым шагом, ему придется все более четко определять свою позицию по тем или иным вопросам, а значит терять шарм парня, который нравится всем.
Но и Навальный что-то получит от такой сделки. А именно — шанс стать главным оппозиционным политиком в стране. Так сказать, номером один на скамейке запасных. Уже сегодня его сторонникам кажется, что своей энергетикой он завоевал это звание, но это не совсем так. В регионах за него еще придется серьезно побороться. Нужно будет все-таки объяснить бюджетникам, пенсионерам и рабочим, что Навальный кандидат не только сытых обитателей столичных офисов. Но перспектива тут есть. И вот, глядишь, Зюганову будет смена в роли главного оппонента кандидата от власти на президентских выборах.
Только вот историческая роль Зюганова — это не случайность, не результат стечения неблагоприятных обстоятельств, а закономерный итог выбранной им стратегии. В ее пределах стать главным легальным оппозиционером можно, а вот победить систему — нельзя.
Высшей точкой подъема демократического протестного движения было 6 мая 2012 г. Тогда протестующие очень четко сформулировали свою цель: диктатура должна быть свергнута. Хотя внутри "болотной коалиции" и были те, кто стремился найти компромисс с олигархией, волна подъема перехлестнула через них. Потом начался спад. Радикальное крыло движения было парализовано репрессиями, многие участники протеста деморализовались, разуверились в возможности победы — энергетика была утеряна.
То, во что отлилась нынешняя кампания Навального — при всем ее оптимистическом задоре — отражает период спада протестного движения. Отказ от радикальных форм противостояния, от уличных "майданов". Сужение проблематики борьбы, которая вместо достижения важных для всего общества преобразований, сводится к завоеванию максимального числа галочек в соответствующей строчке избирательного бюллетеня. Первые годы после расстрела Белого дома с КПРФ было примерно то же самое. Тысячи активистов, рост рейтингов, потоки клеветы со стороны больших медиа. Успех на избирательных участках. И тогда и сейчас многим казалось, что до полной победы рукой подать. И победа эта дожидается в избирательной урне. Но олигархические диктатуры не уступают власть на выборах.
Если верно предположение, что затишье не будет слишком долгим, что Россию ждут новые социально-политические потрясения, то любая "электоральная машина" окажется неадекватной, как зимой 2011-2012 гг. неадекватными оказались системные партии.
Нашумевший доклад Центра стратегических разработок свидетельствует, что потенциал протеста в России за последние месяцы вырос. А болотное движение сумело легитимировать уличные кампании в качестве приемлемой технологии коллективного действия. При этом экономические интересы правящей олигархии практически исключают возможность проведения структурных реформ в экономике и социальной сфере, которые могли бы вернуть режиму поддержку большинства. Наоборот, мы видим все новые и новые антисоциальные меры правительства. Страна подходит к рубежу нового социально-политического кризиса. Вопрос в том, удастся ли его канализировать в русло политтехнологических комбинаций или он проявится на улицах.
И вот вокруг этой перспективы новой волны уличного протеста есть пространство для строительства новой демократической коалиции. Коалиции, ориентированной на вовлечение в активную политическую борьбу реального большинства народа. На демонтаж авторитарной и антисоциальной системы, а не встраивание в нее. Успех такой коалиции будет возможен только в ходе нового кризиса. Но чтобы она получила свой шанс, строить ее надо уже сейчас.
