Первое, что вызвало сомнения у многих активистов "Солидарности" в деле создания демократической коалиции, — это кулуарный, фактически закулисный характер подготовки соглашения, неожиданное для участников движения объявление о его заключении и предельно сжатые сроки, предусмотренные для организационного оформления новой структуры инициаторами ее создания. Сразу
создается впечатление, что лидеры коалиции стремятся поставить участников движения перед фактом, "продавить" принятое в их узком кругу решение, избежав при этом серьезного и всестороннего публичного обсуждения принципиальных и весьма болезненных для "Солидарности" вопросов.
Сторонники предложенной нам коалиции утверждают, что сама демонстрация единения известных фигур либеральной оппозиции будет стимулировать общественную активность. Среднестатистический либерально настроенный обыватель, разочарованный в оппозиционных лидерах, "не способных действовать сообща исключительно в силу личных амбиций", на все махнувший рукой и вообще ушедший из политики из-за чувства безысходности, немедленно вдохновится на новые гражданские подвиги.
Когда в 1926 году лидеры еще недавно отчаянно враждовавших и потому легко разгромленных Сталиным внутрипартийных оппозиций создавали "объединенный троцкистско-зиновьевский блок", они говорили сами себе: стоит большевикам увидеть на одной трибуне Троцкого, Зиновьева и Каменева, как партия найдет свой истинный ЦК. Однако оказалось, что партия уже нашла "свой истинный ЦК" в лице Сталина.
Аналогия с внутрипартийной борьбой 20-х годов имеет куда более глубокие основания, чем может показаться на первый взгляд. "Ленинская гвардия" боролась за "истинный большевизм", извращенный, по ее мнению, Сталиным. Историческое поражение "гвардии" в значительной степени объяснялось тем, что ее претензии к Сталину оказались не принципиальны.
Часть либералов считают путинизм исторически случайным извращением "либерально-демократической революции", якобы успешно разворачивавшейся в 90-е годы. Правда, сами либералы не были у власти и тогда. Скорее "при власти". Однако сохранившая реальную власть "перестроившаяся" часть партийно-государственной номенклатуры вроде бы реализовывала представления либералов о "рыночных реформах", и это их вполне устраивало. Потеряли же они свое место "при власти" исключительно потому, что к власти неизвестно каким образом (видимо, только из-за трагической ошибки старого и больного царя-реформатора) "пролезли" хитрые советские "чекисты". Вот от этого и наступил авторитаризм. Пришел, понимаешь, поручик Ржевский (то есть подполковник Путин) и все опошлил.
Между тем решающий шаг к манипулятивной и имитационной "управляемой демократии", то есть к задрапированному парламентскими декорациями авторитаризму, был сделан уже в 1993 году. Именно тогда мы получили Конституцию, превратившую представительные органы в бессильный придаток "суверенной" исполнительной власти. Именно тогда был сломан хребет реальной гражданской оппозиции, а пусть сырая и беспорядочная, но все же живая публичная политика начала 90-х стала стремительно превращаться в чисто бюрократические манипуляции и придворные интриги. Вполне добровольная передача власти ельцинской "семьей" корпорации "силовиков" во главе с Путиным лишь завершила этот поворот.
Тогда большую часть лидеров нынешней либеральной оппозиции все это не смущало. Как не смущало их и то, что олигархи 90-х создавали свои финансовые империи отнюдь не в ходе свободной рыночной конкуренции, а, выражаясь максимально политкорректно, за счет своей близости к тогдашней власти.
Основным содержанием "радикальных экономических реформ 90-х годов" и было форсированное, в значительной степени искусственное выращивание крупного олигархического капитала. Целенаправленная, в обход закона раздача государственной собственности "своим людям" была не единственным механизмом такого выращивания. Резкое сокращение социальных обязательств государства на фоне гиперинфляции создавало предельно жесткие условия "естественного отбора".
Условия, заведомо обрекавшие основную массу граждан как минимум оставаться на грани выживания, в то время как лишь очень немногие "сильнейшие" получали возможность колоссального и стремительного обогащения.
Именно отношение к "реформам 90-х" глубоко раскололо российских либералов. Одни эти "реформы" категорически не приняли. Другие оправдывали их сложностью ситуации как "вынужденную необходимость" (совсем как большевики объясняли "военный коммунизм"). Но были и третьи, считавшие такую политику отнюдь не вынужденной и не временной, а единственно правильной на все времена. Независимость личности они понимали по формуле "не твое дело, почему я богатый, не мое дело, почему ты бедный". Именно эта нехитрая жизненная философия, эта этика, а вовсе не новомодные экономические теории, составляет основу правого неолиберализма (или либерального консерватизма). Для него свобода — это прежде всего ничем не сдерживаемая свобода социального расслоения. Права человека — прежде всего право на ничем не ограниченное неравенство, в то время как для левого либерализма (или "социал-либерализма") право на неравенство должно быть ограничено и регулироваться обществом ради реализации иных прав человека.
Программа "шоковой модернизации" по неолиберальным рецептам могла быть реализована либо обманом, либо силой. В начале 90-х как раз и имел место грандиозный обман.
Общество давало согласие отнюдь не на ту программу, которая была реализована. К середине десятилетия продолжать так же обманывать стало уже невозможно. Поэтому стали нарастать силовые методы управления. Путинский режим — лишь усовершенствованный вариант той "манипулятивной демократии", которая возникла уже во второй половине 90-х годов. Точно так же его экономическая модель — лишь усовершенствованный вариант экономической модели 90-х. Мелкий и средний бизнес страдал тогда от рэкета частных банд ничуть не меньше, чем страдает сейчас от централизованного государственного рэкета. Зато путинский режим сумел смягчить некоторые издержки неолиберальной политики с помощью социальных подачек за счет нефтяной халявы.
Расхождения наших гайдароманов с путинским режимом скорее стилистические. Радикально правый неолиберализм по сути является разновидностью не демократической, а элитарно-авторитарной идеологии, хотя именно его приверженцы бесцеремонно приватизировали название "демократы". А вот расхождения правых либеральных консерваторов и левых социал-либералов носят фундаментальный характер. И сводить раздробленность либеральной оппозиции к личным амбициям и капризности лидеров — значит игнорировать этот факт. Это самообман или обман.
Точно таким же самообманом или обманом являются разговоры о том, что рядового демократически настроенного избирателя не интересуют нюансы идеологических расхождений между либералами и он просто хочет, чтобы они объединились под несколькими простыми и понятными общедемократическими лозунгами. Когда для проведения конкретной протестной акции объединяют усилия такие идеологически разные направления, как либералы, коммунисты и нацболы, им действительно достаточно нескольких общедемократических лозунгов против авторитаризма, произвола и коррупции.
Но когда на более узком участке идеологического спектра создается партия, собирающаяся идти на выборы, она должна сказать о себе несколько больше. И тогда за всеми хитросплетениями идеологических конструкций очень быстро проступит
один вполне конкретный вопрос, которым неизбежно зададутся избиратели: вы хотите новой шокотерапии или нет? Контингент, для которого это малозначимый нюанс, который просто хочет "чего-нибудь либеральненького", существует, но он исчисляется несколькими процентами.
И если либеральная партия хочет выйти за пределы этих нескольких процентов, она должна будет отвечать на этот вопрос.
Всем известно, что разочарование значительной части общества в демократических ценностях было результатом того, что само слово "демократ" в общественном сознании прочно связалось с политикой власти 90-х годов. И создание новой либеральной коалиции только тогда сможет стать шагом вперед в развитии демократического движения, если планируемая структура не будет иметь лица "партии возвращения в 90-е".
Два года назад инициаторы предыдущей попытки объединить разрозненные группы либеральной идеологической направленности (практическим результатом этой попытки и стала "Солидарность") заявили о готовности к открытому обсуждению всех претензий к 90-м, к честному анализу допущенных тогда ошибок. Но дальше деклараций дело не пошло. Не торопятся публично обозначать свою позицию в этом вопросе и инициаторы создания новой коалиции. И уж совсем странно выглядит приглашение выступить на ее первом объединенном митинге на Болотной известной своим оголтелым социал-дарвинизмом Валерии Ильиничны Новодворской.
И вот уже эта яростная противница любой государственной поддержки нуждающихся, любой бесплатной медицины, любого бесплатного образования с трибуны митинга благословляет "объединение демократов под знаменем великих реформ Егора Гайдара". За несколько дней до этого Валерия Ильинична выступила с программной статьей о том, какой должна быть партия, которая будет создана на базе коалиции. Эта партия должна открыто заявить в своей программе: никаких увеличений зарплат и пенсий, зато увеличение пенсионного возраста и закрытие малорентабельных предприятий. Даже легкое заигрывание почившего в бозе СПС с идеей социальной ориентированности на последних выборах и то необходимо "отставить".
Таким образом, Новодворская провозглашает (а коалиционеры ее не дезавуируют) программу очередной "шоковой модернизации", все издержки которой будет нести масса "неуспешных" и "неприспособившихся".
Провозглашает создание партии "ничего не понявших и ничему не научившихся". Партии замшелых сталинистов от либерализма. "Партии 90-х" в чистом виде.
Либо лидеры новоиспеченной коалиции совершили грубейшую политическую ошибку, ставящую под сомнение их профпригодность, либо это и есть тот самый сигнал обществу об их истинных намерениях. Как известно, что у правого либерала на уме, у Валерии Ильиничны на языке.
Самое смешное, что такую партию вполне могут зарегистрировать, допустить до выборов и даже натянуть ей по известным методикам вожделенные 7 процентов . В Думе она вполне может заменить жириновцев, которых окончательно сольют. А дальше ею просто будут пугать народ: мол, это и есть либеральная оппозиция. И никаких возможностей для дальнейшего расширения у нее не будет. Никаких возможностей повлиять на политику властей, добиться хоть какой-то политической либерализации. Гетто, резервация. Крашеный путинизм.
Впрочем, Новодворская и сама пишет в своей статье, что большинству избирателей ее программа очередной шоковой модернизации не понравится. Это значит, что такая программа может быть рассчитана только на благосклонность так называемого либерального крыла правящей элиты. Характерно, что когда Борис Немцов подвергся критике за подписанное соглашение на политсовете МГО "Солидарности", его главным аргументом в пользу соглашения было то, что сразу после него готовность поддержать проект изъявили "очень серьезные люди".
Все это заставляет более чем серьезно отнестись к прозвучавшим в ходе обсуждений на собраниях активистов заявлениям ряда бывших членов СПС, что
проект изначально имел целью создание партии с четкой либерально-консервативной идеологией и что именно на это выделены средства.
Всем остальным предлагается либо принять это как данность, либо отваливать. Это, напротив, заставляет с большими сомнениями отнестись к успокоительным объяснениям других бывших членов СПС, что, мол, партия будет носить чисто технический характер и каждая участвующая в проекте организация сохранит свое лицо и самостоятельность. Сегодня нужно четко осознать: как верно отмечает политолог Ярослав Головин, большинство на съезде будущей партии будет определяться не количеством реальных активистов в регионах, а деньгами спонсоров. И никакой возможности проводить собственную линию в рамках нового образования у несогласных с этим "большинством" не будет.
Мне представляется очевидным, что группа правых либерал-консерваторов из бывшего СПС стремится использовать новую партию для рейдерского захвата всей площадки либеральной оппозиции. И если "Солидарность" не хочет быть поглощена этим "проектом" и растворена в нем, она должна обусловить свое участие в создаваемой структуре предварительным четким и публичным формулированием как минимум двух моментов.
Во-первых, предполагаемая партия будет иметь антиолигархическую и социально-ориентированную экономическую программу. Никаких шокотерапий за счет граждан.
А вот господствующая элита гарантий неприкосновенности своих экономических позиций не получит.
Во-вторых, новая партия будет открыта для взаимодействия со всеми выступающими против авторитаризма силами, в том числе и леворадикальными.
Это взаимодействие может выражаться в самых разных формах — от совместного участия в протестных акциях до координации избирательной тактики и разработки программы коалиционного переходного правительства.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
