В январе 2010 года Госдума ратифицировала протокол номер 14 Европейской конвенции по правам человека о реформе ЕСПЧ. Россия стала последней страной — членом Совета Европы, подписавшей этот документ, открыв таким образом путь реформе Евросуда.
Ряд российских экспертов полагают, что ратификация протокола 14 сделает рассмотрение жалоб судом более эффективным и быстрым. Мы попросили прокомментировать это утверждение и подробнее рассказать о характере подаваемых в Евросуд жалоб болгарского адвоката Йонко Грозева, последние 17 лет специализирующегося на работе с ЕСПЧ. В Россию Грозев приехал по приглашению правозащитников, чтобы принять участие в презентации концепции реформы МВД.
— Госсекретарь США Хиллари Клинтон, выступая с докладом о ситуации в сфере прав человека в мире, подвергла резкой критике Россию. По ее мнению, ситуация с соблюдением прав человека в нашей стране постоянно ухудшается. Согласны ли вы с оценкой Клинтон?
— У меня недостаточно фактической информации, есть только общие наблюдения.
— А эту динамику нельзя отследить по потоку жалоб в ЕСПЧ?
— Нет. Жалобы в ЕСПЧ — это не индикатор степени соблюдения прав человека в государстве. Их наличие может обозначить только проблему, но не тенденцию.
В Болгарии, например, количество жалоб в ЕСПЧ возросло после того, как в стране появилась группа юристов, которые начали активную работу в данном направлении. Это не означает, что до того у нас отсутствовали проблемы с правами человека. Просто правовое поле было слишком узким, чтобы им эффективно пользоваться.
Думаю, в России аналогичная ситуация. Количество жалоб возросло из-за того, что все больше юристов знакомятся с процедурой подачи жалоб в ЕСПЧ.
— Значительно ли повлияет на эффективность рассмотрения российских дел ратификация нашей страной протокола номер 14 Европейской конвенции по правам человека о реформе ЕСПЧ?
— На эффективность рассмотрения обоснованных жалоб — нет. Но 14-й протокол поможет ускорить общее течение дел, будут быстрее отсеиваться необоснованные жалобы. А таких около 90 процентов от общего числа. Поступают они, в основном, из стран Восточной Европы: Украины, России, Болгарии, Румынии, Турции.
— Жалобы россиян как-то отличаются от жалоб жителей других стран?
— Да. Среди них много связанных с нарушением прав человека сотрудниками милиции. Задержанные жалуются на издевательское отношение, пытки... Это очень тяжелые жалобы. Мне не приходилось сталкиваться с такими прецедентами в других западных государствах. В Болгарии тоже были смерти в полицейских участках, но это происходило в конце 90-х годов, сейчас такого нет.
— Вам приходилось самому защищать в ЕСПЧ интересы людей, чьи права были нарушены сотрудниками силовых ведомств?
— Да, я делаю это очень часто. В Болгарии на произвол полицейских в 90-х годах жаловались в основном бедные и необразованные люди, социально незащищенные. Часто это были цыгане, я вел подобных 10-15 таких дел.
Я занимался делом по факту убийства болгарскими скинхедами цыгана в 2001 году. ЕСПЧ в 2008 признал полицейское расследование этого дела неэффективным, им пришлось возобновить следствие. В результате скинхедов осудили, но это случилось почти десять лет спустя.
— А как, по-вашему, в России обстоят дела с раскрываемостью преступлений, совершенных на почве национальной ненависти?
— Вообще такие преступления — одна из самых главных и тяжелых российских проблем. Я изучаю много материалов на эту тему. Мне кажется, милиция мало внимания уделяет превентивным мерам.
— В Министерстве внутренних дел Болгарии есть структура, аналогичная российскому Центру "Э", которая боролась бы с экстремизмом?
— Нет. У нас вообще не существует такого понятия, как "экстремизм", есть только организованная преступность. Я читал российские дела, по которым люди были осуждены за экстремизм. Я не понимаю, в чем он? Где он?
Чем вообще занимается эта структура, почему нужно тратить на нее государственные деньги? Кроме того, в процессе своей работы Центр "Э" постоянно ограничивает права человека.
— Центр "Э" фактически контролирует российскую оппозицию.
— У нас в Болгарии — эффективная демократия, у власти постоянно оказываются новые политические силы, поэтому оппозиции как таковой нет. За последние 20 лет действующее правительство ни разу не побеждало на выборах, ни один президент не был избран на второй срок.
— Болгары не говорят об ощущении нестабильности из-за такой активной политической жизни?
— Нет.
— Российские власти гордятся тем, что, по их мнению, правящая партия и ее лидер обеспечили стране стабильность. При этом есть люди, о которых нельзя говорить даже в эфире официальных телеканалов. Вы присутствовали на презентации концепции реформы российского МВД. Наверное, отметили, что, когда правозащитник Лев Пономарев произнес фамилию Лимонов, ведущий его тут же перебил?
— Да, это было очень забавно: "Тшшш! Нет-нет-нет!" Но меня это уже не удивило, в России я сталкивался с подобным много раз.
— Как вы можете оценить действия российской милиции в отношении внесистемной оппозиции?
— Это прямое и очевидное нарушение политических прав: свободы слова, права на мирное собрание и других.
— Знают ли об этом рядовые европейцы? Не правозащитники и политики, а обыкновенные граждане?
— Да. В западном мире о данной ситуации много говорят и признают нарушения. Во всяком случае те, кто вообще интересуется происходящим вокруг.
— Об истории разорения "ЮКОСа" ваши сограждане тоже знают?
— Да, конечно, но не очень подробно.
Насколько я могу судить по материалам СМИ, дело Ходорковского — политическое, он был выбран среди остальных именно по политическим мотивам. Это вызывает серьезные сомнения в справедливости приговора. Я с интересом жду результатов рассмотрения дела "ЮКОСа" в ЕСПЧ.
— Как вы считаете, изменит ли ситуацию в стране реформа российского МВД?
— Было бы, конечно, лучше провести реформу пораньше. Мне кажется, что уже давно стало ясно, что в России есть проблемы с защитой прав человека. Но хорошо, что эта реформа вообще началась. Лучше поздно, чем никогда.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
